Светлана Рейтер
Бывший корреспондент «Медузы», журналист-расследователь. Работает в Русской службе BBC. Лауреат журналистских премий.
Вот вещь, которую я не понимаю и не пойму никогда: кем нужно быть, чтобы так ненавидеть собственный народ? Мы с коллегами писали о некоем национальном проекте, нацеленном на борьбу за активное долголетие. Как говорится в официальном описании этого проекта, население России с его помощью увеличится на 175-185 тысяч человек или около того. Я ничего не имею против борьбы со старением, но у вас вообще как мозг устроен? Потери России в войне давно уже превысили 185 тысяч.
Это даже не ненависть к собственному народу, а отношение к людям как к цифрам. Солдаты, пенсионеры — это все какие-то столбики, колонки цифр, которые нужны для важных, глобальных геополитических задач.
Методика диктатуры — создавать контролируемый хаос. Ты сеешь хаос, люди теряют контроль над своей жизнью и в панике бегут, а ты их, как подопытных мышей, направляешь в какие-то воротца.
Какому человеку от этого в принципе может быть хорошо? Кому это может нравиться? Окей, вы закрыли глаза на репрессии. Вы не видите, как в клубах для ЛГБТК+ полиция кладет людей мордой в пол. Но вы приходите в магазин и видите масло за астрономическую цену. Вы хотите взять ипотеку и не можете.
Я понимаю, как в этих условиях можно жить, я застала Советский Союз. Я видела, каково это — когда на кухне ты говоришь одно, а на работе другое. Мои родители не любили советскую власть, но вряд ли задумывались, как и когда она закончится и просто старались жить по совести.
[С началом войны] люди в России не изменились — просто они живут в другой парадигме. Смотрите, я приведу свой любимый пример — мы писали текст об Институте развития интернета [Институт развития интернета (ИРИ) — спонсируемая государством российская некоммерческая организация, которая финансирует пропагандистский контент. ИРИ включен в санкционные списки Евросоюза], который дает деньги на сатанинскую пропаганду и при этом на культурные и научные проекты. Представьте, вы главред журнала. Ваш коллектив в знак протеста против войны уехал из России — но им по-прежнему нужно платить зарплату. И тогда вы идете в Институт развития интернета за деньгами. Вы себя будете считать тем человеком, который собирает обувь возле газовой камеры, что ли? Нет, вы будете считать, что помогаете тем, кто уехал в знак протеста против войны.
Мои коллеги, которые продолжают работать в России, и, в отличие от меня, не бросили своих родных, говорят: мы пытаемся заниматься журналистикой, проскакиваем между струек. Кто-то может сказать: нет, вы не пытаетесь вовсе. Но видно, что они действительно очень стараются. Я говорю даже не о тех, кто анонимно, сидя в России, работает для изданий-«иноагентов», это абсолютные герои. Я, скорее, о тех, кто работает во вполне системных изданиях, и, несмотря на это, делает качественные материалы, а такие, правда, есть.
У меня остались друзья в России, которые сделали выбор в пользу папы, мамы, детей. Мы с ними должны теперь пинг-понгом заниматься? Нет, конечно. Я им говорю: «Пацаны, я понимаю, все правильно сделали». А они: «Мы тоже тебя понимаем, тоже все правильно сделала». Мы не упрекаем друг друга ни в чем.